(Художник К. Ф. Юон, 1930 г.)

Артем Весёлый

(настоящее имя Николай Иванович Кочкуров)

17 [29 по новому стилю] сентября 1899 –

8 (в других источниках – 7, 11) апреля 1938

Русский советский писатель

Родился в Самаре, в семье волжского крючника. О своем детстве и юности писал: «Семья жила бедно. Сам я с раннего детства (14 лет) начал работать – сперва на Волге в рыбачьих артелях, потом ломовиком, писарем и чернорабочим на трубочном заводе. Учился в приходской и городской школе. В 1916 связался с группой анархистов. В марте 1917 вступил в партию большевиков. 1917 – агитатор, красногвардеец, 1918-1919 – партийная работа, боец, 1920 – газетная работа – писательство».1

Активный участник Октябрьской революции и Гражданской войны. В 1918, участвуя в подавлении белогвардейского мятежа в Поволжье, был ранен. В 1919 добровольцем ушел на деникинский фронт. Был матросом Черноморского флота (1922), чекистом.

С 1917 г. сотрудничал в большевистских газетах. В 1922 поступил учиться в Высший литературно-художественный институт им. В. Я. Брюсова, затем в Московский университет (оба не закончил). Участвовал в литературной группе «Перевал», вышел из нее в 1926, позднее вступил в РАПП (1929).

Первую пьесу «Разрыв-трава» написал в 1919. Автор пьесы «Мы», повестей «Реки огненные» и «Страна родная», рассказов «Масленица», «Дикое сердце» и др. Основное произведение Веселого – роман «Россия, кровью умытая» (частично опубликован в 1929, полностью в 1932 году), над которым он работал в течение многих лет, посвящен главной теме творчества писателя – России, разбуженной Октябрьской революцией и бурями Гражданской войны, росту революционного сознания крестьян и солдат (преимущественно на Кубани и в Поволжье).2

Движение народных масс показывал как могучий стихийный процесс. Для писательского стиля Веселого характерны разорванность композиции, полисюжетность или бессюжетность, убыстренная фраза, сильный лирический напор. Критики говорили о близости его произведений к фольклору, отмечали сочный язык произведений, богатый бытовыми речениями, колоритность изобразительных приемов.

27 октября 1937 г. Артем Веселый был арестован и в начале апреля 1938 года расстрелян. (Ему, как и многим незаконно репрессированным в те годы людям, предъявили надуманное обвинение в антисоветской террористической деятельности). Писатель был реабилитирован посмертно в 1954 (по другим сведениям в 1956) году.3 Писатель Иван Щеголихин говорил: «Он был страстным революционером, и когда в 1937-ом его забрали, не мог себе представить, в чем его обвиняют, бросался на следователя с кулаками, и его запороли плетьми на допросе. До смерти».4

15 апреля 1938 г. на восемь лет была осуждена его третья жена, Людмила Иосифовна Борисевич. В 1948 г. репрессирована первая жена, Гитя Григорьевна Лукацкая. В 1949 г. арестованы дочери от первого брака, Заяра и Гайра, получившие по 5 лет. В 1956 его дочери и он сам были реабилитированы. Впервые дети Артема Веселого смогли собраться вместе лишь в 1961 году. Гайра и Заяра оставили воспоминания об отце.5

Дети Артема Веселого на вечере его памяти в 1961 г.: Гайра, Заяра, Лев, Фанта.

Артем Веселый: Кубань и Армавир

1. Агитпоезд «Красный казак»

Агитпоезда, специально оборудованные для ведения пропагандистской и культурно-просветительной работы среди населения отдаленных районов, действовали в период Гражданской войны (1918-1920). В условиях слабой связи центра с местами они были эффективной формой укрепления местных партийных органов, содействовали упрочению советской власти на местах. В структуре агитпоездов имелись политотдел, бюро жалоб, редакция и типография (выпускались газеты, листовки, воззвания), киноустановка.

Агитационно-инструкторский поезд «Красный казак» во главе с членом президиума ВЦИКа Дмитрием Полуяном с апреля по июль 1920 г. совершил поездку на Дон и Кубань. Среди 125 его сотрудников был и журналист Николай Кочкуров, назначенный редактором поездной газеты, а до этого работавший представителем Российского телеграфного агентства (РОСТА) в Самаре. Маршрут поезда проходил через Миллерово, Глубокую, Лихую, Новочеркасск, Ростов, Армавир.6

Во время поездки Н. И. Кочкуров выпускал газету, выступал на митингах, редактировал листовки и составлял воззвания к населению.

Из отчета Казачьего отдела ВЦИК (Всероссийского Центрального Исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих Депутатов):

«РОСТ‘ой было выпущено газеты „Красный казак“ 23 номера в количестве не менее 150 тысяч экз.

Кочкуров как зав. бюро РОСТА выпустил 43 названия листовок в количестве свыше 400.000 экземпляров».7

Во время поездки по Кубани Н. Кочкурову довелось много встречаться и разговаривать с недавними красноармейцами, партизанами, казаками. Он записывал воспоминания участников Гражданской войны, красноармейские частушки, свои впечатления от этих встреч.

2. «Россия, кровью умытая»

Поездка на «Красном казаке» стала для Артема Веселого судьбоносной. 20 апреля поезд отправился со станции Тихорецкая.

«В одно, как говорится, прекрасное утро на перегоне от Тихорецкой к Екатеринодару я поднялся чуть свет, выглянул из окна купе и — ахнул. И — сердце во мне закричало петухом! На фоне разгорающейся зари, в тучах багровеющей пыли двигалось войско казачье — донцы и кубанцы — тысяч десять. (Как известно, на Черноморском побережье между Туапсе и Сочи было захвачено в плен больше сорока тысяч казаков, обезоруженные, они были распущены по домам и на конях — за сотни верст — походным порядком двинулись к своим куреням.) Считанные секунды — и поезд пролетел, но образ грандиозной книги о Гражданской войне во весь рост встал в моем сознании. В тот же день в поездной типографии были отпечатаны письма-обращения к участникам Гражданской войны, отпечатаны и разосланы во все населенные пункты Кубанской области, Черноморья, Ставропольской губ., Ингушетию, Кабарду, Адыгею, Дагестан.8 Спустя месяц в Москву мне было прислано больше двух пудов солдатских писем. Завязал связи с наиболее интересными корреспондентами. Первые годы я употребил на сбор материала. У меня скопились груды чистейшего словесного золота, горы книг. Материал подавлял меня, его хватило бы и на десяток романов. Я не мог справиться с хлынувшим на меня потоком. Только спустя четыре года я начал писать книгу свою «Россия, кровью умытая».9

«ОПРОСНЫЙ ЛИСТ:

1. Фамилия, имя и отчество.

2. В какой армии, полку или отряде вы, товарищ, находились?

3. С какого времени?

4. Где, когда и в каких боях вы участвовали?

5. В каком районе действовал ваш полк или отряд?

6. В каком положении нашли свою семью и хозяйство, когда воротились домой?

7. Участвовали ли вы в великом переходе через пески? Если зеленый [партизан в тылу белых войск], то были ли в камышах или в горах. Подробнее опишите боевую обстановку, в которой вы находились.10 Какие лишения, недостатки и переживания пришлось перенести?

8. Опишите несколько героических подвигов, виденных вами. Где, когда и при каких обстоятельствах они произошли?»

Над «Россией, кровью умытой» Артем Веселый работал более десяти лет. Много времени ушло на сбор материала. Писатель встречался с участниками Гражданской войны. В этой связи интересен перечень вопросов, которые писатель задавал каждому; среди традиционных (см. «Опросный лист») есть и такие: «храбрость и трусость», «грабеж», «честь героя», «женщины в армии, солдатская любовь», «жестокость, террор», «конь», «за что боролись». Работая над книгой, Веселый приезжал на Кубань (например, в 1928 году в Анапу).

В 1932 году «Россия, кровью умытая» вышла отдельной книгой, в следующем году роман был переиздан.

В произведении нет четкой сюжетной линии (имеется набор эпизодов), отсутствует и главный герой – непременный персонаж всякого романа. По мнению критиков, «человек, изображаемый Артемом Веселым, — это не человек-личность, а частица массы, атом стихии» (А. Лежнев), а «главная заслуга Артема Веселого в том, что ему удалось создать образ «простонародной революции» (В. Скобелев). При этом отмечался его безусловный талант и то, что писатель «обрел свой голос, свою интонацию».

Судя по сохранившемуся в архиве писателя плану романа, датированному 1933 годом, к этому времени окончательно прояснилось содержание будущего произведения, поэтому выходящие издания автор называл «фрагментом».

Предполагалось, что в романе будет 24 главы. В плане тринадцатой главы сказано: «Дневник комиссара. Общее и повсеместное восстание. Второй поход Добрармии. Сдача города. Борьба за Армавир и Пятигорск. Поход таманцев (перечитать «Железный поток», чтоб не было повторений, а м. б. таманцев — в этюд?) Ставка, расстрел Матвеева, выискивание виноватых. Последние бои на Пятигорском плацдарме и Тереке».11

К сожалению, полностью роман (в т. ч. глава тринадцатая) так и не был написан, однако в издаваемом «фрагменте» имеется «этюд» под названием «Взятие Армавира».

Взятие Армавира

Летом и осенью – речь идет о восемнадцатом годе – Армавир несколько раз переходил из рук в руки.

Повествую о самом незабываемом.

Сводно-офицерская, или, как потом ее звали на фронте, «Золотая дивизия», вломилась в город и укрепилась в нем. Отсюда Деникин намеревался сокрушить рассеченную надвое Одиннадцатую армию.

Красному командованию Армавир был важен как железнодорожный узел, связывающий баталпашинский фронт со Ставропольем. Вымученных беспрерывными походами, но еще полных задора партизан тоже манили огни города: там всякий думал приодеться, перековать коня, там — отдых, баня, жратва.

Городских больших и маленьких буржуев, натерпевшихся страхов при большевистском режиме, страшила одна мысль о возврате красных, и они из кожи лезли, помогая Добровольческой армии, и даже выставили на фронт роту своих сыновей.

Приказ:

— Взять город.

Штурм отбит.

Приказ:

— Повторить атаку.

Штурм отбит.

Партизаны ворвались было в окраинные улицы, но, опрокинутые лихой контратакой офицеров, замесив пыль мостовой своей кровью, бежали, теряя орудия, оркестры, знамена. Кавалерия далеко гналась и рубила отстающих.

Ночью по степи опять скакали ординарцы с приказом реввоенсовета армии взять город во что бы то ни стало.

В долине реки Урупа ночевал один из потрепанных полков.

Командир был убит накануне, его помощник, монах Варавва, на рассвете, с получением приказа, поднял партизан на митинг.

— Ну, како мыслите, братия?

Партизаны, озлобленные большими потерями последних боев, приказали кашеварам тушить кухни и заявили:

— Завтракать будем в городе.

Построились и выступили поротно.

Пересекли долину.

С пригорка завидели церковные, сияющие на утреннем солнце кресты, фабричные трубы, остовы сгоревших домов.

К городу с трех сторон в тучах пыли подходили полки.

В синем небе заклубились первые разрывы шрапнели.

Варавва шагал впереди, уперев в грудь седой щетинистый подбородок. В недавнем бою пуля перервала ему горло. Рана быстро заплыла и подсохла, но шея онемела и головы поднять он уже не мог. Узенькое, рукава по локоть, базарной работы пальтишко обтягивало его могучую спину. По самые брови была нахлобучена вытертая плисовая скуфья, ноги в опорках, на поясе – бомбы, заржавленный наган, широкий, как бычий язык, нож, и бутылка с водой.

Лица солдат были суровы. Через загар пробивалась сероватая бледность. Пахло вздымаемой сапогами холодной пылью.

Шли под огнем колоннами, не перестраиваясь. То и дело ротными командирами подавалась команда:

— Сомкнись.

Пустырь, кучи мусора и ржавой жести, серые заборы.

Сквозь треск и грохот прорывался безумный визг посеченного пулеметом поросенка.

Из пролета улицы густо, со свистом летела шрапнель, хлестала картечь и, мигая золотыми глазами, железным хохотом захлебывались пулеметы.

Головная рота дрогнула, замешкалась, и ряды перепутались.

Тогда Варавва повернулся к полку и, откинувшись всем корпусом, чтобы видеть солдат, хрипло крикнул:

— Голиафы, вперед!

И опять широко зашагал, слыша за собой, как стук большого сердца, тысячный гулкий шаг и хриплое дыхание полка.

Кто-то завел высоким рыдающим голосом:

Цыганка Галька,

Цыганка Галь,

Цыганочка черная,

Ты мне погадай…

Музыканты ударили в пустые ведра и котелки. Голоса завертелись в песне, как бумажки в вихре:

Цыганочка черная,

Дай, дай, дай…

Полк, задохнувшись, оборвал песню, быстро развернулся, бросился вперед и поднял на штыки передовую цепь противника.

Партизаны ворвались в город со всех сторон.

Улицы были забаррикадированы ученическими партами, плюшевыми диванами, ящиками с фруктами.

Партизаны крались, прячась за выступами домов, через проломы в заборах и проникали во дворы, подлезали к баррикадам и метали бомбы, – в снопах огня взлетали тряпки, щепки, камни мостовой.

Офицеры защищались до последнего. Самые храбрые из именитых горожан стреляли по наступающим из окон и с чердаков.

Бой кончен.

На баррикадах трещат разбиваемые ящики с фруктами, запекшиеся от крови и пыли рты победителей жуют айву и обсасывают кисти светлого винограда.

Санитарные линейки собирают раненых и убитых.

Прямо на улице казнят попа, захваченного с дробовиком в руках.

Варавва, уже одетый в офицерский китель, в кругу полчан отхватывает гопака.

Бойцы, гогоча и матерясь, читают наклеенный на фонарный столб вчерашний приказ начальника гарнизона:

«Во всех церквах г. Армавира после божественной литургии приказываю отслужить панихиду по бывшему императору Николаю II, павшему жертвой грязных рук большевиков».

Буржуи со всего города были согнаны на площадь, — тысячи полторы голов. Под охраной штыков они стояли, как гурт скота. С минуты на минуту должен был приехать большой начальник и распорядиться — кого в тюрьму, кого к стенке, кого на работы по рытью могил и окопов.

Мимо проходила кавалерийская бригада. Неожиданно из строя вылетел ингуш Хабча Чотчаев и, ворвавшись в гущу врагов, с визгом принялся сечь их плетью по глазам: он мстил за убитого на приступе друга Халу Уцаева.12

Примечания