Серафимович Александр Серафимович

(настоящая фамилия Попов)

19 (7 по старому стилю) января 1863 – 19 января 1949

Советский писатель, журналист, военный корреспондент.

Лауреат Сталинской премии первой степени (1943).

Член РКП(б) с 1918 года.

 

Из донских казаков. По окончании гимназии поступил в Петербургский университет, попав в среду радикально настроенного студенчества. За участие в революционном движении был арестован и выслан в Архангельскую губернию. В ссылке написал первый рассказ, который под псевдонимом Серафимович был опубликован в 1889 г. Основываясь на богатом запасе наблюдений из жизни крестьянства, казачества и других слоев народа, в своем творчестве анализировал общественные противоречия России конца XIX – начала XX века. Безоговорочно принял Октябрьскую революцию.

Главное произведение Серафимовича, ставшее одним из самых значительных явлений послеоктябрьской литературы – роман «Железный поток» (1924). В нем изображены реальные события Гражданской войны – поход Таманской армии.

 

Историческая основа романа «Железный поток»

Летом 1918 г. в результате восстания казаков и наступления добровольческой армии части войск Красной Армии Северного Кавказа, действовавшие на Таманском полуострове, оказались отрезаны от основных сил. В августе – сентябре они совершили переход с полуострова вдоль черноморского побережья на Туапсе и далее вдоль линии Армавир-Туапсинской железной дороги на соединение с главными силами. Вместе с красноармейцами уходили их семьи, спасаясь от расправы белых.

 

Поход 1-й Таманской колонны через Новороссийск – Туапсе – Армавир

на соединение с главными силами с 25 августа по 19 сентября 1918 г. 1

 

Таманцы двигались тремя колоннами; у каждой был свой командующий. Уже во время похода, 27 августа в Геленджике на Военном совете в отсутствие командира 1-й колонны Е. И. Ковтюха (1890 – 1938) был избран единый командующий Таманской армией – И. И. Матвеев (1890 – 1918). В некоторых публикациях начала 1920-х годов высказывается предположение, что Ковтюх не признал избрания Матвеева командующим и в дальнейшем действовал самостоятельно.

Во время похода приходилось прорываться с боями через уже занятую белыми территорию. Маршрут частично пролегал в безлюдной горной местности, где невозможно было найти продовольствие и фураж, поэтому участники похода голодали, началась эпидемия. Преодолев все трудности, армии удалось выйти из окружения, сохранив боеспособность. Поход завершился 17 сентября, когда в станице Дондуковской таманцы встретились с небольшими воинскими частями главных сил. Основные силы красных, атакованные крупными добровольческими соединениями, в это время уже отступали к Невинномысской.

Между тем Е. И. Ковтюх считал, что «великий и трудный поход» таманцев завершился боями за Армавир и взятием города. Вот как он описывал эти события.

«Армавир представляет собою узловую станцию Владикавказской железной дороги и туапсинской ветки. Сам город расположен в низине на левом берегу реки Кубани. Правый берег реки в этом районе возвышен и обрывист. Бродов через реку нет, и для переправы на правый берег имелся только понтонный мост у северной окраины города. […]

К вечеру 19 сентября части 1-й колонны скрытно подошли с южной стороны почти вплотную к Армавиру, но у самого города были обнаружены белыми и остановились до подхода хвоста колонны. […]

Белые, обнаружив передовые части колонны, немедленно окопались с южной стороны и забаррикадировали часть центра города, прилегающую к мосту через реку Кубань. Такие же баррикады были устроены на улицах; в этих работах горячее участие приняла вся местная буржуазия. За баррикадами белые поместили наиболее стойкие части, состоящие из 3 офицерских полков; на фронте же была сосредоточена одна дивизия, состоящая из 4 юнкерских полков, 3 батальонов пластунов, 2 кавалерийских полков и 1 бронепоезда всего свыше 10000 штыков и сабель при 12 орудиях.

За ночь части колонны подошли почти вплотную к окопам белых и на рассвете с громким криком «ура» бросились в атаку. Сбив деникинцев и энергично преследуя их, части колонны заняли туапсинскую железнодорожную станцию и почти половину города. Белые, выбитые из окопов, укрылись за баррикадами. […]

Баррикады были настолько сильно укреплены, что белые не подпускали к ним ни одного человека, развивая сильный ружейный, пулеметный и бомбометный огонь. Ожесточенный бой продолжался целый день до глубокой ночи, и все же взять баррикады не удалось. Тогда в 3 часа ночи Славянскому и Полтавскому полкам было приказано собрать из всех частей колонны ручные бомбы (их нашлось около 3000 штук) и к 3 ½ часам приготовиться к атаке. […]

Батареи, подтянутые благодаря ночной темноте почти вплотную к баррикадам, открыли ураганный огонь по продольным забаррикадированным улицам; баррикады разрушались и воспламенялись. Вспыхнул пожар. Но несмотря на пожар полки Сла-вянский и Полтавский после бомбометания ворвались на баррикады и окончательно уничтожили засевших за ними белых. Деникинцы в этом ночном бою потеряли свои лучшие силы и почти весь резерв, который состоял исключительно из офицеров, численностью до 1500 чел. Наши потери составляли около 500 чел. раненых и убитых»2

После взятия Армавира 1-я колонна таманцев осталась в городе, две другие расположились в станицах Дондуковской и Курганной. Тогда же из таманских колонн была сформирована Красная Таманская армия. После расстрела по постановлению Реввоенсовета 11 армии командующего И. Матвеева (8 октября 1918), на должность командарма был назначен Е. Ковтюх.

В соответствии с распоряжением Реввоенсовета Северо-Кавказских войск 23 октября Таманская армия, передав оборону Армавира 1-й Кубанской пехотной дивизии, по железной дороге прибыла в Невинномысскую с целью дальнейшего наступления на Ставрополь. Буквально через несколько дней, красные, не сдержав натиска противника, сдали Армавир.

 

История создания романа «Железный поток».

Герои произведения и их прообразы

Мысль написать масштабное произведение о происходящих в стране событиях и вовлеченности в них крестьянских масс появилась у Серафимовича в 1919–1920 гг.

«Я вообще носил в себе смутно вырисовывавшуюся для меня тему об участии крестьянства в революции и искал событий, в которых это участие […] выразилось бы наиболее полно и углубленно»3.

Писатель разговаривал с непосредственными участниками Гражданской войны, приезжавшими с фронтов. Перед ним открывались «удивительные картины потрясающего героизма», но он «все ждал чего-то, чего-то другого… и дождался». Однажды в Москве Серафимович был у знакомого, когда к тому пришел «приземистый товарищ с отлитым как будто из меди, замкнутым лицом, и в стиснутых челюстях чуялась зажатая сила. […] Звали его Ковтюх»4. Просидели целую ночь, говорили о походе Таманской армии. Писатель понял, что нашел нужный материал. «По мере того как Ковтюх рассказывал, передо мною все осязательнее разворачивалась тема»5. Однако его рассказа писателю было мало, хотелось узнать как можно больше подробностей, и он познакомился с другими участниками похода. Сын прозаика И. Попов вспоминал, как многие месяцы у Серафимовича «ежедневно бывали в одиночку и группами участники похода. Казалось, они все рассказали, а отец сделал подробные записи в записных книжках. Но в следующие дни он просил еще раз повторить рассказ о том или ином событии из похода, слушал как будто в первый раз, задавал вопросы… […] Я и то уже знал наизусть ряд эпизодов, а отец все еще продолжал беседовать: «отрабатывать» характеры людей, их мельчайшие поступки6.

Серафимович всегда отличался дотошностью, считал, что писать можно только о том, что хорошо знаешь. Однако в работе над «Железным потоком» стремление показать все так, как было в жизни, стало основным принципом. Писатель не раз подчеркивал, что ему хотелось дать повествование возможно ближе к событиям, что в этом романе «выдумки очень мало». И в качестве высшей оценки такому подходу писатель приводит следующий факт: после выхода в свет «Железного потока» Ковтюх отвез несколько экземпляров книги живущим на Кубани участникам похода: «Они прочитали и говорят: «Ковтюх, а товарищ Серафимович в какой части у нас был?7»

Писатель обращал внимание и на такое важное для себя обстоятельство: «Почему еще материал именно этого похода мне так приглянулся? Я сам хорошо знаю Кубань, она граничит с Донской областью, моей родиной. У них очень много общего: и в населении, и в природе, и в социальном укладе. […] На Кубани я живал. Черноморье еще до войны избороздил на мотоцикле, хорошо знал и природу, и людей. Поэтому, когда мне надо было дать характеристику, дать типичных представителей этого населения […], мне это было не так трудно»8.

Серафимович начал писать «Железный поток» в 1921 году, а в 1924 он вышел из печати. Работа над книгой продолжалась два с половиной года. Основная идея произведения, которой подчинен отбор всего фактического материала, это «реорганизация сознания массы: вышли в поход собственниками-индивидуалистами, пришли подлинными приверженцами Советской власти, понимающими, за что они борются»9. Чтобы показать массу, писатель включил в роман множество персонажей (в том числе вымышленных), упоминаемых либо по именам, либо вовсе безымянных, которые появляются в одном эпизоде, и только немногие из них проходят через все произведение, например, баба Горпина. Наряду с ними в романе есть персонажи, имеющие прототипы. Так, под фамилией Смолокуров выведен командующий армией И. Матвеев, Приходько – адъютант Я. Гладких. В образе главного героя романа, командира «железного потока» Кожуха запечатлен Е. Ковтюх (его внешность, факты биографии, черты характера). Правда, Серафимович показал Кожуха односторонне, и сделал это умышленно, сосредоточив впечатление на его свойствах как вождя.

До середины 1930-х годов имя Ковтюха упоминалось в рецензиях на «Железный поток». В брошюрах «Как я работал над “Железным потоком”» (1934) и «Как я писал “Железный поток”» (1936) Серафимович рассказывал о своей встрече с Ковтюхом и ясно давал понять, что Кожух списан с него. Ранние издания «Железного потока» выходили с послесловием Ковтюха. Более того, Ковтюх сам написал книгу «“Железный поток” в военном изложении», представляющую собой пересказ эпизодов романа Серафимовича с точки зрения профессионального военного.

В годы Большого террора по надуманному обвинению Е. И. Ковтюх был арестован (1937) и расстрелян (1938); роман Серафимовича массово изъят, а в новых изданиях книги фамилия командира таманцев уже не упоминалась. Были изъяты брошюры Серафимовича о «Железном потоке», а также все публикации военачальника. Е. И. Ковтюх был посмертно реабилитирован в 1956 г., но лишь с середины 1970-х годов в советской печати стали вновь появляться сведения о реальных прототипах героев романа Серафимовича.

 

 

 

 

 

Ковтюх Епифан Иович

21 (9 по старому стилю) мая 1890 – 29 июля 1938.

Советский военачальник,

участник Гражданской войны. Комкор (1935).

 

 

 

Краеведческое значение романа «Железный поток»

Краеведческое значение «Железного потока» бесспорно, так как события, в нем показанные, происходили на Кубани. В книге есть и описания природы края (особенно Черноморья), и живые подробности станичного быта, и рассуждения о социально-экономических противоречиях, приведших к ожесточенному противостоянию в Гражданской войне. На страницах романа нашлось место и для юмора, и для патетики. Наиболее ярко кубанский колорит проявляется в речевой характеристике персонажей, говорящих на особом диалекте, так называемой балачке. При этом все перечисленное связано с основным содержанием: походом Таманской армии. Разумеется, изучать историю Гражданской войны на Кубани по «Железному потоку» нельзя, это – художественное произведение. Но впечатления от книги, безусловно, дополнят и обогатят знания по теме.

Армавир в романе упоминается лишь однажды, в одном из начальных эпизодов, когда белоказаки и красные солдаты сошлись в схватке, но вместо того, чтобы стрелять из винтовок или колоть штыками, как полагается в рукопашном бою, «пошли работать кулаками». «Час, другой… все – исступленный мордобой…» «и все покрывала густая – не продыхнешь – матерная ругань и такой же густой, непереносный водочный дух». После драки «ведут четырех захваченных в станице казаков и допрашивают их на ходу. […]

– Що ж вы, кобылятины вам у зад, вздумали по морде? Чи у вас оружия нэма?

– Та що ж, як выпилы, – виновато ссутулились казаки.

У солдат заблестели глаза:

– Дэ ж вы узялы?

– Та ахвицеры, як прийшлы до блищей станицы, найшлы у земли закопани в саду двадцать пять бочонкив, мабуть, с Армавиру привезлы наши, як завод с горилкою громилы, тай закопалы. Ахвицеры построилы нас тай кажуть: «Колы возьмете станицу, то горилки дадим». А мы кажем: «Та вы дайте зараз, тоди мы их разнесем, як кур». Ну, воны дали кажному по дви бутылки, мы выпилы, – а йисты не позволилы, щоб дущей забрало. Мы и кинулысь, а винтовки мешають»10.

Из книги Ковтюха узнаем, что драка таманцев с казаками произошла под ст. Славянской (г. Славянск-на-Кубани), когда казакам перед боем выдали по бутылке водки, найденной в какой-то станице. А у мордобоя были вполне конкретные военные причины: во-первых, у дерущихся почти не оставалось патронов, и во-вторых, «ни у казаков, ни у красных бойцов штыков не было; носить штыки считалось излишним»11.

Почему писатель в эпизоде упомянул Армавир, а не, допустим, Екатеринодар? Видимо, для того, чтобы подчеркнуть особую ценность горилки для персонажей: везли из Армавира на Тамань, почти за 300 километров и закопали в саду, как клад.

В некоторых публикациях утверждается, что, работая над романом, «Александр Серафимович проехал по памятным местам боевых операций Таманской армии»12. Это не так. Известно, что в 1913 г. писатель на мотоцикле совершил путешествие по маршруту Новороссийск – Абхазия – Новороссийск, а перед самой Первой мировой войной они с сыном прошли по водоразделу Кавказского хребта. То есть за несколько лет до описываемых в романе событий Серафимович побывал на Черноморском побережье, в местах, по которым впоследствии пролегала часть маршрута Таманской армии. Он хорошо знал путь от Новороссийска до Туапсе, но в равнинных районах Кубани, по которым шли таманцы, судя по опубликованным материалам, не был. Армавир писатель проезжал по железной дороге, когда в апреле 1921 г. ездил во Владикавказ на учредительный съезд Советов Горской республики13.

 

Таманская армия и Армавир

Среди бойцов Таманской армии были и армавирцы (уроженцы города и те, кто впоследствии здесь жил). В этой связи следует назвать двух человек.

Александр Никанорович Марчихин (1894–1978). Участник революции 1917 г. и Гражданской войны на Кубани. Ни в походе Таманской армии, ни в освобождении Армавира он, видимо, не участвовал, т. к. начало его воинской службы датируется ноябрем 1918 г.14 Однако его имя упоминается в статье Ф. Богдачникова «У истоков “Железного потока”»15. Марчихин служил помощником начальника штаба 50-й Таманской дивизии, а в начале 1920-х был комендантом ЦК РКП(б). У него на квартире часто собирались таманцы и ему было хорошо известно о беседах Серафимовича с участниками похода.

Степан Семенович Удовенко (1894–позже 31.10.1980). Родился в станице Михайловской. Участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. Красный бронепоезд, на котором он служил ружейным мастером, стоял в Дондуковской, когда произошло соединение Таманской армии с главными силами. Бронепоезд поступил в распоряжение 1-й колонны Таманской армии, а Удовенко перевели во 2-й кавалерийский Таманский полк ружейным мастером. Позже был начальником пулеметной команды. Принимал участие в боях за Армавир в сентябре 1918 г.16

Осенью 1923 г. уроженец Армавира, тогда молодой рабфаковец, а в будущем прозаик и журналист Иван Рахилло слушал вместе с другими начинающими авторами «Железный поток» в исполнении автора:

«Драматическая эпопея многотысячного человеческого потока, с героическими боями прорвавшегося из вражеского кольца на соединение с Красной Армией, нарисованная рукой опытного мастера, захватывает нас с первого же эпизода. Глуховатый, с донским произношением голос писателя, мне кажется, как нельзя более соответствует написанному. И будто дохнуло сюда… степным ветром, потянуло горьковатым дымком походных кизячных костров. В одном из полков Таманской армии служил бойцом и мой старший брат, Филипп. Вместе с этой армией пришлось тогда и мне, четырнадцатилетнему хлопцу, отступать из Армавира через Невинку на Минеральные Воды. Мимо задумчивых тополей с редеющей листвой потянулись повозки с ранеными бойцами, женщинами и детьми, прошли рваные, голые, босые солдатские фигуры. Выкованы из почернелого железа их исхудалые лица, и стройно, как музыка, темнеют штыки. […]

Более двух часов слушали мы чтение повести, и ни один человек не вышел из комнаты, не закурил, не кашлянул, так велико было впечатление от «Железного потока»…17